молчание

Бывали дни, когда атмосфера в доме дрожала как натянутая струна старой, никуда не годной уже гитары. Тревожно звенела, ярко и огненно искрилась порохом, неожиданно вздымаясь, готовилась взорваться, не давая расслабиться ни на миг. Как правило, это случалось перед рискованными предприятиями Себастьяна, когда невозможно было предсказать какой угодно исход. Эти отрезки времени от и до даже нельзя было окрестить привычными именами. Они застывали во времени, как во льду и неприятно вворачивались под кожу острыми спиральками. И были нужны лишь для того, чтобы забыть о том, что вообще существовали, сразу же, когда всё станет в порядке. Когда наступал новый такой момент или миг(невольно хотелось наречь покороче, как будто от этого он быстрее завершится) Моран и Дием, не сговариваясь, старались пересекаться как можно реже. Работать каждый над чем-то своим. Кто-то неизбежно ошибался, спотыкался во вполне логической последовательности, состоящей из того, что можно и чего нельзя делать. Сегодня это был Себастьян, который засел со своим оружием прямо на полу в гостиной. Моран был полностью поглощен своим арсеналом, вернее его частью и тем занятием, которое позволяло проверить и подготовить стрелковый инвентарь к грядущему делу. Не то чтобы он не замечал, уже какое-то время медленно расхаживающего туда-сюда Каина, но поднял голову только через добрых пять минут, глядя куда-то поверх его плеча: - Хватит маячить. Сядь куда-нибудь. Пожалуйста. Вампир остановился и взглянул в ответ, скрывая неудовольствие в глубине глаз. Они оба знали, что Моран всегда чистит, разбирает, заряжает оружие и проще говоря делает с ним всё, у себя в комнате. На худой конец в оружейной. Его раздражает наблюдение за этим процессом. Это святое, что-то очень его, часто почти интимное. Кстати, Каин и смотрит тоже куда-то поверх его плеча, не ниже шеи. Пожалуй, в другой момент его дико бесил бы факт прихода снайпера со своими игрушками на общую территорию. Но не сейчас. Их обоих бесит нечто другое. Вызревающая опасность. Поспевающая неизвестность. Моран не из тех людей, которые не могут вообразить свой проигрыш, вероятность ошибки, оплошности, осечки и именно поэтому он нервничает. Бросает короткий взгляд на черный рояль, стоящий ближе к противоположному концу гостиной. Поджимает губы и ни о чем не просит. Опускает голову и продолжает своё дело. Они не будут разговаривать до поздней ночи. Или дольше. Но Каин Дием обязательно сыграет. Бессмертную и вечную "Лунную Сонату" Бетховена, известную всему миру. Сыграет её превосходно, великолепно, ведь только так он и умеет. И если бы в комнате был какой-то немой свидетель, он мог бы поклясться, что ясно видел, для чего именно один играл, а второй слушал. Для чего. Именно.